НЕЛЕТНАЯ ПОГОДА
( солдатские записки)
Виталий Коваленко
Начало июня 1985 года. Город Хорог – столица Горно-Бадахшанской области Таджикистана. Медицинский пункт пограничного отряда, единственной воинской части в этом высокогорном населенном пункте, располагался на берегу бурной горной реки Гунт, устремляющей свои воды к великой памирской реке Пяндж.
Даже тень густых деревьев не спасала стрелков 4 заставы учебного пункта от жары. Старшина Носаченко привел их в медицинский пункт на осмотр. 3 учебная застава еще не прошла «докторский досмотр» и сержант, взглянув на безоблачное небо, как-то непривычно тихо дал команду: Вольно! Разойдись! Обрадовавшись незапланированным минутам отдыха, молодые солдаты тут же разошлись. Сержанты устроились в оборудованной курилке на перекур. Молодежь разбрелась в поисках тени и возможности где-то присесть. Несколько солдат в синей больничной «робе» и истоптанных тапочках подметали дорожки на территории санчасти.
Молодой солдат Коваль уже стал привыкать к «тяготам и лишениям» службы. Он уже месяц в Хороге. Прибыл в начале мае, в первой ворошиловградско-днепропетровской партии. Слез уже первый памирский загар, приспособился к режиму, еде и форме. С физическими нагрузками и кислородным голоданием кандидат в мастера по велоспорту на шоссе справлялся лучше всех. Единственное, что сильно сейчас «доставало» - растертые до крови ноги. Никак он не мог приспособиться к тяжелым кирзовым армейским сапогам. Поэтому Коваль сразу же решил где-то присесть в укромном месте и снять хоть на пару минут прилипшие портянки. Ближе к речке, за густыми кустами виднелась скамейка. Странно, но никто из «стрелков» туда не стремился. На подходе к скамейке Коваль услышал негромкий, но жесткий вопрос:
- Земеля! Ты откуда?
Коваль остановился. Ну вот и отдохнул…, подумал он. Хотя деваться было некуда.
- из Ворошиловградской области – Коваль поднял голову и осторожно посмотрел на незнакомца.
- Почти земляк, я из Харьковской – произнес невысокого роста, худощавый, парень в немного помятой парадной солдатской рубашке.
Лицо у него было темное, как в копоти, иссечено мелкими шрамами. А его длинные волосы как-то не стыковались с военной формой.
- Кури земляк – протянул незнакомец сигарету
- Спасибо товарищ… Я не курю
- Ничего закуришь! Еще и травки попробуешь…. Садись, отдохни.
Коваль осторожно уселся на краешек скамейки, о злополучных сапогах он уже не думал: уж сильно встревожил его незнакомец.
- А я вот свое уже отслужил, досрочно – продолжал раненый боец ( в том, что он был ранен Коваль не сомневался, уже много слышал от сержантов легенд о пограничном спецназе).
- А когда домой – спросил после длинной паузы ошарашенный, зеленый солдат и, не заметивши лычек на погоне, добавил – товарищ солдат?
- Да вот уже две недели жду летной погоды. Не могу вылететь с этой дыры.
- Почему нелетной? – Посмотрев на безоблачное небо, спросил Коваль.
- Рушанские ворота закрыты …- задумчиво, устремив взгляд в небо, ответил незнакомец.
- Становись! – прозвучала громкая команда старшины.
Молодой солдат мгновенно сорвался с места, устремившись в строй. Демобилизованный пограничник улыбнулся, достал очередную сигарету и снова закурил…
Прошло два года. Служба действительно закалила Коваля. Он успешно закончил учебный пункт, был направлен на высокогорную пограничную заставу. За полгода, проведенных на Лянгаре (так называлась застава), освоил азы пограничника: очень даже прилично научился стрелять, физически окреп, а главное, стал полноправным членом небольшого, но сплоченного армейского коллектива. Заслуживши право быть старшим пограничного наряда, научился принимать самостоятельные решения в непростых ситуациях по охране Государственной границы СССР. Но провести всю службу в прекрасном уголке Памира, у истоков реки Пяндж, откуда одновременно можно было наблюдать белоснежные вершины, расположенные на территории четырех государств, Ковалю не пришлось. В апреле 1986 года был направлен в Хорог. Недельные сборы на учебном пункте. Мандатная комиссия… 18 апреля 1986 года рядовой Коваль на вертолете пересек границу, которую вот уже год охранял, чтобы попасть в свой новый армейский коллектив – 2 заставу десантно-штурмовой маневренной группы.
Сотни километров, пройденных узкими горными тропами, еще более закалили не только тело, но и характер солдата. Своими дерзкими боевыми выходами и успешными засадами на караванных тропах пограничники-десантники держали в постоянном напряжении полевых командиров, которых было немало в горных кишлаках Куфабского ущелья. Потом был «взятый штурмом» Муштив – кишлак в соседствующим с Куфабским ущелье, где пришлось врываться в скалистую землю и зимовать в суровую высокогорную стужу. А весной – зацвели тюльпаны и алые маки на снегу… Душманы обстреляли сарбозов1 в кишлаке, лавина снесла караван с оружием в долине. Коваль и его боевые друзья, несмотря на статус «почти гражданских людей», День Победы встречали в засаде на летнике Сабзи – передавали практический опыт молодежи.
А вот день Пограничника пришлось отмечать в «приежке2» отряда. Здесь Коваль вспомнил как при переезде с Калай-Хумба в Хорог один прапорщик показывал две высоких остроконечных скалы в районе кишлака Рушан. Оказывается, при незначительной облачности между этих скал не могут пролететь ЯК-40, что закрывает воздушное сообщение между Душанбе и столицей Горного Бадахшана. Вот поэтому и назвали это место преславутыми «Рушанскими воротами».
Сегодня 6 июня. Уже больше недели Коваль «мается» в отряде. Уже получил на складе парадную форму, натянул фуражку, до блеска натерты знаки пограничного отличия. Пару раз выходил в город (если можно назвать Хорог городом): побродил местным восточным рынком, посидел в чайхане. С увольнительной помог земляк-прапорщик. В приезжой комнате (казарма для временнопребывающих в отряде солдат) почти сотня увольняемых, а это не может долго продолжаться бесследно. Пару ночных выходок – и вот уже второй день большинство «жуков»3 в парадной форме «изображают» строевую подготовку на плацу. Коваль еще накануне вечером передал свою парадную форму и дипломат с немногочисленным скарбом увольняемого со службы солдата прапорщику Сереге Евдомащенко – старшине автороты, товарищу по учебному пункту и земляку. Сергей угостил земляка настоящим старобельским салом и вручил выгоревшее на солнце, но чистое «хебе»4, панаму и короткие кирзовые сапоги.
Утром всю «приежку» выстроили на плацу. Коваль в коробку с увольняемыми становиться не стал – затерялся среди остальных обитателей солдатского отеля: возвращающихся на заставы из госпиталя, гауптвахты, прибывших из учебок, отпусков и т.д. Этот контингент несколько прапорщиков разбирал на хозработы. Коваль попал в группу, в большинстве молодых солдат, которая должна «пахать» в гарнизонной столовой. Маленький, щупленький, но крикливый прапорщик из местных жителей с неприкрытым удовольствием распределял славян на самые грязные работы.
- А ты будешь у меня мыть …, обращаясь к Ковалю, прапорщик осекся на полуслове, не скрывая удивления.
- У тебя я ничего мыть не буду, а для купания вода в Гунте холодная. – тихо, но довольно резко ответил прапорщику Коваль - Пойду-ка позагораю!
- Иди, дорогой! – только и смог сказать уже немолодой прапорщик, вычисливший в загорелом солдате «майского жука», да еще и «заречного бойца»5. Он прекрасно освоил за десяток лет службы негласные солдатские законы и с подлинным уважением провожал взглядом Коваля со столовой.
Коваль медленно направился вверх по дорожке, в направлении стадиона. Он прошел мимо узла связи, местного собачего питомника и попал на знакомый ему стадион. Сколько же кругов отмотал Коваль на этой беговой дорожке за четыре месяца учебного пункта? Вот и сейчас одно из подразделений учебного пункта осваивало полосу препятствий. Раздевшись до трусов, бывалый солдат улегся на широком дувале6 загорать, хотя его тело было почти коричневого цвета. Рядом росли молодые вишни, протекал арык7. В такой спокойной обстановке Коваль быстро уснул. Разбудил его удар камешка о дувал. Интуитивно рука потянулась к автомату, а голова резко повернулась в сторону стадиона. От сна на сорокаградусной жаре разморило, хотя Коваль быстро сориентировался – здесь ему ничего уже не могло угрожать. Два худощавых, бледнотелых, с розовыми, обгоревшими на солнце лицами и шеей солдата стояли метрах в пяти от дувала. Они перепугано смотрели то на Коваля, то на приближающегося уверенным шагом к ним сержанта. Судя по форме панамы, степени ослабления ремня и другим признакам сержант прослужил чуть больше года, но на заставу так и не попал – после сержантской школы сразу на учебный пункт. Здесь прижился и остался на второй срок – передавать опыт молодым солдатам по охране границы (которой сержант так и не успел толком увидеть).
Сержант продолжал идти в направлении Коваля.
- Ты что-то хотел?- спросил Коваль у остановившегося и вытянувшегося как по команде сержанта.
- Я…. Вас товарищ капитан вызывают к себе… – говорил обескураженный сержант, не отводя глаз от специфической наколке на плече загорелого жилистого юноши.
Коваль, не спеша, двинулся в направлении беговой дорожки. Он подошел к офицеру в полевой форме. Капитан Харламов внимательно и строго посмотрел на него и, видимо узнав своего бывшего «питомца», улыбнувшись произнес:
- Как дела, Бача! Все таки попал за Речку? Я вижу домой собрался…. Не надоело здесь загорать?
- Да, домой уже пора, товарищ старший лейтенант… Извини, капитан! – ответил Коваль- А Вы все тренируете «бойцов»?
Солдат и офицер пожали крепко друг-другу руки. Коваль произнес:
- Рушанские ворота закрыты. Вот и загораю.
А десятки «желторотых» солдат с пониманием смотрели на своего строгого командира, офицера-орденоносца и его загадочного собеседника. Они уже знали, что сейчас нелетная погода (писем из дому нет).
Да, на Памире жизнь продолжается. Молодые солдаты учебного пункта после незапланированного перекура снова продолжат физподготовку. Коваль присядет на выгоревшую траву под дувалом, наблюдая за «муками» новобранцев.
Нелетная погода продлится еще пять дней… 12 июня на рассвете Коваль улетит рейсовым самолетом ЯК-40 в Душанбе. Еще через пять дней он доберется до родного Донбасса. Для него начнется новая жизнь. А самой яркой страницей в его жизни останется служба в пограничных войсках…
Бойцы учебного пункта окрепнут и пополнят ряды пограничных застав, комендатур, спецподразделений. Это им прийдется обеспечивать вывод советских войск из Афганистана.
Но это все будет потом… А 6 июня 1987 года ветеран афганской войны Коваль любовался красотами белоснежных памирских вершин, думая о скором возвращении домой, на берега спокойного Северского Донца. Шумный Гунт нес бурлящие потоки в направлении великого Пянджа.
Две белоснежные вершины в районе кишлака Рушан были покрыты легким туманом. В Хороге снова нелетная погода …
Сарбоз – солдат афганской армии;
Приежка – подразделение в отряде, предназначенное для размещения переменного солдатского состава
Жук – старослужащий пограничник майского призыва
Хебе – хлопчато-бумажная ткань
Заречный боец – проходящий службу в Афганистане
Дувал – глинобитный забор
Арык – ручей
